Древность шахматных игр
◄ Главная
◄ Фирдауси "Шахнаме"
◄ Шахматные легенды
Фирдоуси "Сказ о Гаве и Талханде и появлении шахмат".
В эпической поэме «Шахнаме» (или «Книге царей») имеется легенда о появлении шахматной игры. Это поэтическое переложение
"Повести о Гаве и Талханде". Легенда гласит, что эту игру изобрели мудрецы, желая с её помощью рассказать матери царевича Талханда о том, как он, не будучи побеждённым в сражении, пал в разгаре боя с войсками своего брата-близница Гава. Из большого поэтического произведения "Сказ о Гаве и Талханде" ниже приведён отрывок легенды, озаглавленный "Изготовление игры шахмат для матери Талханда". После смерти отца Джамхура началась междоусобица индийских царевичей Гава и Талханда, в ходе которой войско Талханда было разгромлено, а сам он внезапно скончался. Мать в отчаянии обвинила Гава в убийстве брата. Желая утешить ее и показать, что Талханд не был убит в сражении, Гав собрал мудрецов со всей страны… Один из них, «что в Индии доблестней всех и мудрей, поле войны начертал, движение войск и вождей указал»… По правилам этой военной игры могли погибнуть в ходе сражения все — рух (ладьи) и конница, пехота и слоны, но только не шах (король).
Изготовление игры шахмат для матери Талханда
Разосланы Гавом повсюду гонцы
Во все города, где живут мудрецы
И каждый в палаты царевны прошёл,
И каждый предстал пред высокий престол.
И сел миродержец в собранье мужей,
Что в Индии доблестней всех и мудрей,
Наставник Им поле войны начертал,
Движение войск и вождей указал:
О море, о рве, о вместилище вод
Здесь всякий толкует и речи ведёт
Всю ночь не смыкали мобеды очей,
О деле ином не водили речей.
Когда же забил во дворе барабан,
Велели они, чтоб эбен был им дан.
Квадратную сделали доску потом
Два мужа учёных и с чистым умом.
Здесь ров, здесь и поле кровавой войны,
Где станут два войска, отваги полны.
Сто клеток мобеды устроили там,
Чтоб двигаться войску и славным царям.
. . . . . . . . . . .
Из тека и кости слоновой полки,
Два шаха, что в славе своей велики.
Гляди - и пехота, и конница тут,
Два войска построились, в битву идут.
Здесь кони, слоны и наставник царя,
Бойцы, что сражались отвагой горя.
Всё было как в день, когда шли они в бой,
Один нападает и медлит другой.
Вот шах посредине дружины своей,
С ним рядом наставник - всех мудрых мудрей.
Слоны у владыки с обеих сторон, -
И прах под ногами, как Нил, возмущён.
Смотри за слонами верблюды видны.
На них верховые сильны и умны.
А дальше герои на быстрых конях.
Что ищут опасности в жарких боях,
По краю два руха сидят боевых,
Кровь печени рдеет на клювах у них,
А сзади и спереди пешая рать,
Что в битве готова всегда наступать.
Кто поле пройдёт, будет славен умом,
Подобно наставнику, рядом с царём.
Наставник в сраженье близ шаха идёт
И только на клетку уходит вперёд
Три клетки идут боевые слоны,
Им битвы поля на две мили видны.
И на три же клетки верблюды идут,
Бежит, выступает по полю верблюд.
И конь может тоже три клетки идти,
Но к третьей бежит, уклоняясь с пути.
А рухов не может никто обогнать,
Дано им всё поле насквозь пролетать.
И каждый свершает положенный путь,
Не смея ни ближе, ни дальше шагнуть.
Кто шаха увидит на ратных путях,
Ему говорят: "Берегися, о шах".
Из клетки тут шах отступает своей,
Пока не утратит он к бегству путей.
Теснят и со всех окружают сторон
Наставник и рух, конь, пехота и слон.
И смотрит кругом государь молодой:
Рассеяно войско, в тревоге большой.
Вода и преграды, куда ни беги,
Направо, налево, повсюду враги.
Шах, мат - от лишений скончался герой,
То было веленье судьбы роковой.
И так о Талханде сказать пожелав,
Начало дал шахматам доблестный Гав.
Глядела на шахматы скорбная мать,
И хлынули слёзы о сыне опять/
Так дённо и нощно сидела она,
На шахматы глядя, печали полна.
Все мысли и думы её - об игре
Душою скорбит о Талханде-царе
Кровавые слёзы лила из очей,
И шахматы только утеха у ней.
Еду отвергала, недвижна была,
Покуда кончина её не пришла.
Вселенная будет такою всегда:
Изменчиво счастье, приходит беда.
Окончен теперь этот долгий рассказ,
Что в древних преданьях я слышал не раз.
Доска же для шахматной мудрой игры
Осталась на память от этой поры.
(Перевод с таджикского М. Дьяконова. Фирдоуси. Гос. изд. худ. литературы. Москва, 1957.)